Выставка графики Елены Новиковой пройдет в галерее Капеллы с 26 февраля по 12 марта
Елена Новикова – талантливый график-пурист, художник, последовательно и без колебаний отстаивающий чистоту техники офорта. Приверженец сложного поэтапного способа создания офорта, она всегда избирает технически сложный путь.
Новикова разбивает композицию на три–шесть фрагментов, каждый из них покрывает лаком, процарапывает, травит. И делает это около пяти раз, для того, чтобы получить максимальный разброс черно-белых градаций и различную толщину штрихов. В итоге каждый офорт травится до тридцати раз. Причем градации, которые она отслеживает между «недотравил», «нормально» и «перетравил» настолько близки, что ей приходится задействовать недюжинную интуицию, которую она развила до изощренности. Этот сложный, трудозатратный путь дает искомую глубину и насыщенность офорта.
Ее узнаваемый стиль – и это несомненный признак подлинного художника – сформировался довольно рано. Сказать, что она, найдя свой путь в искусстве, следует ему, не сказать ничего: она его проживает. В известных циклах иллюстраций Новиковой к «Лимерикам» Эдварда Лира, «Запискам сумасшедшего» Николая Гоголя, стихотворениям Юнны Мориц, к сказкам Андерсена, а также в сериях «Петербургские фантазии» и «Петербургская бессонница» с его поразительной игрой узнаваемых-неузнаваемых мест, мест нарисованных с натуры и придуманных богатым воображением автора, в ее фантазиях на литературно-художественные темы – она всегда остается собой, со своим особым почерком.
Графика в целом и офорт в частности как никакой другой жанр изобразительного искусства требует верности руки и остроты глаза. Особенность Новиковой в том, что в своем творчестве она умело сочетает скульптурную основательность с легкостью линий, мягко вводя в мир придуманных ею образов. Ее живая линия – эта казалось бы необязательная и случайная метафора, весьма точно отображает созданный ею мир. При этом последовательный аскет в жизни, в искусстве она реализует свое желание полноты присутствия, включающего элегантность и пиршество избыточной красоты, доводящейся ею до своей противоположности: чудовищности. В ее мир антропоморфных животных и растений столь же интересно погружаться, рассматривать, открывать бесчисленное количество деталей, играющих роль подсказок к постижению изображенного сюжета. В каждом листе самостоятельный и отдельный мир, создаваемый сложными ассоциациями, аллюзиями и цитатами из области литературы, естественнонаучных знаний, мифов и бытовых деталей. Иному художнику можно было бы вменить излишнюю литературность, но не Елене Новиковой. Талант художницы с легкостью справляется со столь сложной задачей, делая ее работы органичными.
На этой выставке представлены офорты: «Сумасшедший хамелеон», «Мистия и дикие орхидеи, преследующие жука», «Гордыня», «Обжорство», «Союз 4-х стихий», «Танцующие животные», «Золотая голова и странствующее растение», «Красота спасет мир», «Женщина–жаба, собирающая хрустальную росу», «Дочь каннибала с домашними любимцами», «Ледяная любовь», «Разговор Гарпии с кусочком сыра Рокфор о смысле бытия», «Зачарованные», «Дочь зла», «Пипа Суринамская, летящая на Сирине», «Яблочный рыцарь», «Зоология любви», «Мандрагора». Изысканность и остроумная ироничность названий — еще один пленительный момент творчества Новиковой. Например, лист «Союз 4-х стихий», искушенный зритель знает все четыре стихии, но найдя три, четвертую, вместо Воздуха, он обнаруживает под именем небо. Это сбивает установку на иллюстративное и литературо-центричное прочтение ее работ, зритель начинает видеть графику.
Работы Новиковой сопротивляются поверхностному взгляду, отсутствию эрудиции, они не даются сразу. Но смотреть ее работы нужно умным взглядом, оптикой которого руководит интеллектуальное усилие и образованность. И здесь прав многотомный Дмитрий Северюхин: «При всей избыточности плоскости рисунка за безумной множественностью изысканно прорисованных предметов у Елены Новиковой всегда стоит мысль, образ, придуманная ею сказка и история». Поэтому к ней пришло признание в виде приобретения ее работ целым рядом музеев России, зарубежными престижными галереями, коллекционерами. На уже сделанном можно было бы остановиться, совершенствуя избранное кредо. Не таков случай Елены Новиковой.
II.
И вот новый цикл работ, столь непохожий и похожий одновременно, на все то, что делала она ранее. Здесь представлены хорошо известные ее работы «Флора», «Садовница», «Без людей», «Триумф Фауны», «В закромах», напечатанные на картоне от упаковочных ящиков. Это, во-первых, говорит о том, что Новикова не остановилась в своем творческом поиске, что она не чужда приемам актуального искусства, усвоившего постмодернистские стратегии работы с реальностью. Ее серия «Графика non-stop» обращается к теме графика в контексте социума и повседневной жизни. Она задается вопросом о природе графического знака как такового. Эта серия может ввести в ступор, вызвать недоумение, вопросы. К чему? Что дает сочетание высокого искусства и бытовых повседневных отходов, не обесценивает ли строгую изысканность и эзотеризм офортной техники? Не делает ли ее образы легковесными, помещая ее фигуративно-изысканные образы по соседству со штрих-кодами и надписями сока «Добрый», чешского пива Gus, Sinebruhoff и др.
Не есть ли это аллюзия на уже утративший привкус скандала тезис Жака Деррида «Все есть текст», в варианте Елены Новиковой «Все есть знак»? Как ставшие банальными, а посему апроприированные рекламой художественные провокации прежних десятилетий под видом рекламы проникают в наше визуальное пространство? Как они соотносятся с современным искусством? Как современный текст отсылает к прото-тексту, знак — к прото-знаку? Ведь когда-то они вобрали и воплотили опыты и открытия прежнего поколения художников. Сонм вопросов вряд ли может найти ответ в статье к конкретной выставке. Это дело самостоятельного исследования.
Для понимания этой серии необходимо менять конструкцию восприятия, опираясь на философские, литературоведческие и гуманитарные достижения последних десятилетий в целом. Речь о феномене палимпсеста, активно разрабатываемого в изобразительном искусстве в конце ХХ века. Вспомним первый вариант его — стена древней пещеры с рисунками, наползающими один на другой, часто отстоящими друг от друга на столетия, а то и тысячелетия. Позже — так называемое иероглифическое письмо, или, к примеру, памятник Древнего Египта — палетку Нармера (IV тыс. до н.э.), которая и историками письма, и историками искусства считается своим объектом в равной мере. Долгое время изображение и письмо не различалось с рисунком.
Палимпсест держится на эффекте соприсутствия различных текстов, указывая на многослойность культуры. Культура как таковая избыточна с точки зрения прагматичных установок, культура графических знаков не исключение.
Оттиски Новиковой, сквозь которые проступают другие знаки — типичный вариант палимпсеста. В них соприсутствуют высокий и низкий язык, тонкая ручная работа и многотиражная типографская печать на упаковках, подлинное, музейного уровня искусство и одноразовость упаковки, и, наконец, знаки кириллицы и латиницы. На оттисках Новиковой знаки и образы ведут нескончаемый диалог, графика облегчается, утрачивая паспарту, раму, фактуру дорогой офортной бумаги, а надписи и товарные знаки на картонных коробках привлекают внимание своеобразной графикой, определенным шрифтом, эстетикой оформления; свобода изображения сталкивается с публичным письмом, которое в России всегда ассоциируется с языком власти. Внимание от содержания офорта уходит в то, что лежит между ним и его знаковым окружением, с социальным миром и бытовым контекстом. Оказываясь в ситуации слома установки, когда надо видеть не только графику, но и то, что она порождает, что является ее контекстом, мы невольно выходим на иной уровень восприятия – уровень восприятия целого. Это требует усилий, сделав которое мы получаем эстетическое переживание сопряженное с этическим (экологическая тема также подспудно присутствует здесь), с неравнодушно социальным, с осознанием места художника в современном мире. Новое видение всегда ведет к изменению техники изображения, к открытию ресурса новых выразительных средств.